Председатель правления «Кузнецкого землячества» В.П.Кириллов и директор музея О.П.Горнова передали подарки нашему земляку, знаменитому художнику Виталию Серафимовичу Шилову, проживающему в Москве.

При встрече Виталий Серафимович немного теряется и долго не может поверить, что в городе, где он «всего лишь родился» и провёл раннее детство, его знают и ценят. Сегодня Виталий Шилов – один из известных и почитаемых художников  России и зарубежья. До своего переезда в столицу он окончил Казанское художественное училище, затем Харьковский художественный институт, долгие годы жил и работал в Тюмени. В свои 75 Виталий Шилов очень хорошо помнит 8 лет, проведённых в Кузнецке.

– Вот отпечаток родина оставила, как её забудешь, –  говорит Виталий Серафимович, почёсывая горбинку на носу. – Рядом с обувной фабрикой строился дом, мне 3 года тогда было, я засмотрелся на самолёт, споткнулся и упал около стройки. Война ведь шла, в Кузнецке тогда много самолётов было. Больно уж любили мы с ребятами смотреть как «колбасу» (аэростаты мы так называли) цепляли к самолёту на трос, и зенитчики должны были в них попасть. Когда попадали, мы кричали «Ух, молодцы», а они всегда почти попадали.

– Что вы можете рассказать о своих родителях, как им в Кузнецке жилось?

– Родители мои вятичи, из Кирова. В Кузнецк попали по распределению. Мама с детьми сидела, папа обувных дел мастер был, на фабрике работал. Когда на фронте убили родного дядю по отцу, отец стал проситься на фронт, он не хотел больше шить ботинки, хотел отомстить врагу, но его не брали. Тогда папа неделю на работу не ходил, надеялся, что так его хоть в штрафбат заберут, и он на фронт попадёт. Представляете, в сталинские времена, когда на час на работу опоздаешь – могли серьёзно наказать, а тут человек неделю не появляется. Потом к нам домой пришёл начальник фабрики, поговорил с отцом. Как сейчас помню разговор: «Ну возьмут тебя в штрафбат, думаешь, сразу автомат в руки дадут? Нет, конечно, отправят в Сибирь, и будешь те же самые ботинки там шить. Солдат обувать надо, так что сейчас же за станок».

– Детские воспоминания как-то отразились в вашем творчестве?

– Есть у меня картина, называется «Перрон». Я на ней изобразил солдат, которые с фронта вернулись. Я очень хорошо помню день Победы. На перроне жёны, дети встречают солдат, плачут, кто от радости, кто от горя. Женщина с ребёнком на руках – это моя мать, рядом я стою. Помню, как один из солдат подарил мне погоны лейтенантские, я их сразу на рубаху себе прицепил, гордый, счастливый был. Вокзал только, само здание, не кузнецкий изобразил, а всё остальное так и было.

– Наряду с серьёзными, философскими полотнами с изображением библейских персонажей, исторических событий можно встретить несколько работ с радостным, влюблённым Пушкиным, почему?

– Я родился 8 февраля, в день дуэли Пушкина. Может быть, поэтому я так к нему проникся (смеётся). А вообще, художникам свойственно изображать великих деятелей из параллельных видов искусств: поэтов, композиторов. У меня есть картина, на которой изображён Шаляпин в царских одеяниях. Шаляпин для меня – эталон, царь театрального, музыкального искусств. Таких в истории России больше не было гениев.

– Вы хотели бы приехать и посмотреть Кузнецк?

– Очень хочу. Возраст уже, правда, не тот. В моём возрасте я должен проходить расстояние только от кровати и до мольберта. А так хотелось бы посмотреть город, я бы многие наверняка места там узнал. Большую часть жизни я в Тюмени прожил, меня даже в землячество тюменское приглашал губернатор вступить, я отказался. А вот в кузнецкое бы вступил, это же моя настоящая родина.

 Елена  КОМОЛЬЦЕВА